Эквилибрист[СИ] - Михаил Катюричев

– Геквертиш! Парень, да ты понимаешь, что ты только что сделал? Ты! Убил! Крайса! – Гален все еще возбужден.

– Мы убили, – поправляю я, – вы мне только что жизнь спасли.

– Все равно не верится, – подошедший Альвин качает головой, – на крайса выходит не меньше двух десятков солдат и счастье, если вернется хотя бы половина. Вот бы трофей оторвать, а то ведь не поверят!

– У крайса наиболее ценна печень и чешуя, – вспоминаю я "Справочник…" ней-Ромада.

– Чешую не утащим. Клыки бы выломать, но мы так провозимся до завтрашнего дня. Нужно уходить отсюда, пока на запах крови еще кто-нибудь не прибежал.

– Тебе клыки с корнями или так? – уточняю я, накидывая куртку прямо поверх бинтов.

– Да как угодно. – Альвин слегка нахмурился.

Быстренько вырезаю из челюсти четыре клыка и делаю в них отверстия для шнурка. Протягиваю их товарищам.

– Верхние побольше – для мальчиков, нижние – девочкам.

– А тебе? – Элеонора, добрая душа.

– А мне вот это, – выламываю небольшую чешуйку ближе к хвосту, – ее магия тоже не берет. Очень символично получится.

– Спасибо за подарок, – кивает командир, – а теперь разобрали рюкзаки и двинулись. До темноты нужно отойти как можно дальше. – Подбираю посох, рюкзак и догоняю товарищей.

Шли ускоренным темпом пока совсем не стемнело. На небольшой полянке возле ручья Альвин объявил привал. Гален сходил за водой, мы с Рохом набрали дров и вот уже девчонки заваривают какой-то чай из трав. Галеты армейского рациона оказались очень питательны. Мне хватило одной пластинки. Элеонора половину отдала Торусу. После ужина командир обошел лагерь, ставя защиту. Уверял, что дежурства не потребуются – магия и предупредит и задержит незваного гостя. Подлечив рану и надев новую рубашку, я наблюдал как Катарина (Сама вызвалась!) штопает пострадавшую в бою куртку. Идиллия!

– Даркин, я все хотел спросить, – Альвин взглянул на меня поверх костра, – Если ты не любишь убивать, то почему всегда настаиваешь на дуэли до смертельного исхода?

Сытый желудок и романтическая атмосфера настаивают на мирный лад, почему бы не ответить?

– Меня бесит манера всяких дворянчиков хвататься за шпагу по поводу и без, оправдывая это мифическим оскорблением чести. Если ситуация недостаточно серьезна, чтобы умереть за свои убеждения, то не стоит и хвататься за шпагу.

– Почему мифическим? Честь превыше всего! – возмутился но-Рох.

Зря он затеял этот разговор. Я начал потихоньку заводиться.

– Где-то читал красивое определение: "Честь – это то, что ты сам знаешь о себе". А местные "благородные" могут лгать под присягой, говорить за спиной гадости, насиловать крестьянок или забить до смерти простолюдина за то, что недостаточно низко поклонился. А тот даже ответить не может! Какое у вас наказание за нападение на дворянина?! И вот эти выродки хватаются за шпагу, потому что ты, видите ли, оскорбил их слишком пристальным взглядом!

– Да что б ты понимал, чужак! – Альвин вскочил на ноги. Кулаки сжаты, – это их крестьяне! Лорд имеет право!

– Альвин, заткнись! – опешил не только я. Тихий и спокойный Гален рычал не хуже крайса! И как-то сразу стало заметно, что Гален на полголовы выше и гораздо шире в плечах – Или ты думаешь, что Альмерский бунт начался потому, что крестьянам скучно стало? Знаешь, когда у меня проснулся дар? Когда нас заживо похоронили в старой шахте! Всю деревню, не разбирая правых и виноватых! Только за то, что возразили против права лорда насиловать и калечить наших девчонок! Знаешь, что такое смерть от удушья, а благородный? Там остались мои друзья и родные! Сестра была младше ее! – кивок на сжавшуюся в комочек Элеонору, – я был счастлив, когда мой топор раскроил череп старшего из сыновей но-Торнхила! Я смеялся, руша стены замка! Я был счастлив от того, что эти ублюдки больше никому и никогда не причинят боль. Хотя, что ты можешь об этом знать? Знаменитая банда Хальдорского леса – это те, кто вышел из шахты возле Альтмера. Что, этого ты об Альмерском бунте не знал?

– Знал. – Голос Альвина сух и безжизнен, – во время Альмерского восстания я и получил рыцарскую цепь.

– Что, резал крестьян и насиловал пленниц? – вскинулся было успокоившийся Гален. И тут же покатился от мощного удара в челюсть.

– Хватит! Прекратите! Сейчас же! – Катарина встала между парнями. На глазах слезы.

Кажется, подействовало. Альвин разжимает побелевшие кулаки и садится на место.

Порывшись в рюкзаке, перебрасываю ему флягу.

– Выпей, успокойся. И расскажи. – Чувствую, не все так просто. И не должно быть недоговоренностей в таком деле.

Глотнув, Альвин закашлялся. Еще бы! В местном самогоне градусов сорок пять-пятьдесят. Я его больше для дезинфекции брал, хоть и на вкус он весьма неплох. Сделав еще один неслабый глоток, но-Рох кинул флягу обратно и заговорил.

– Да, я убивал крестьян. Убивал без сожаления. Объясни мне, Гален, почему, разрушив замок но-Торнхилов, бунтовщики пошли дальше?

– Не знаю, – буркнул здоровяк, – Меня с ними не было.

– Толпа обезумела от крови. Мне хватило одного селения, разрушенного восставшими, чтобы убивать их не чувствуя угрызений совести. Как животных. Даже животные не делают такого. А ведь это были такие же, как они – крестьяне!

– А цепь? – задал я наводящий вопрос.

– Девчонка одна. Прирезала благородного. – Короткие рубленые фразы и абсолютно безжизненный голос выдавали насколько трудно дается рыцарю рассказ, – Тоже решил поразвлечься. Не вышло. Казнь устраивать не стали. Не до того. Но-Хорди приказал отвести подальше от лагеря и прирезать. Я отвел и… не смог. Отпустил. Сэр Трувор, кажется, догадался. Долго смотрел мне в глаза, но ничего не сказал. А на следующий день посвятил в рыцари.

На какое-то время воцарилось молчание.

– Прости, – выдавил из себя Гален, – я погорячился.

– Принято, – кивнул Альвин, – я тоже был не прав.

– Ну, за мир и взаимоуважение! – делаю глоток из фляги и передаю сидящему рядом Галену. Тот тоже прикладывается и протягивает Альвину, но Катарина перехватывает сосуд на полпути. А пить она не умеет. Дрожащими руками протягивает флягу Альвину, судорожно пытаясь вдохнуть. Наконец, заветный сосуд снова у меня в руках. Тепло растекается по венам. Впрочем, здесь не холодно даже ночью. Лето уже полностью вступило в свои права. Шум леса, уютное потрескивание костра и пляска языков пламени. Благодать! Развалившись на одеяле, смотрю в звездное небо. Уже за полночь, но сон не идет. Слишком насыщенный день.

– Даркин, – выводит меня из задумчивости голос Элеоноры, – а почему тебя называют музыкантом?

– Кто называет? – приподнявшись, смотрю на девочку.

– Ну, старшие ребята, – смущается та, – а на чем ты играешь?

– Ни на чем.

– А почему тогда музыкант? – присоединяется Катарина, – я тоже слышала.

– Помнишь, наш первый ментальный поединок? Вот за такие шутки.

– Ты со всеми противниками так танцуешь? – усмехается Гален.

– Нет, только с красивыми девушками, – парирую я, – для остальных есть музыка погрубее.

– Это как? – удивляется Альвин, – можешь продемонстрировать?

– Вы же не враги, – мне лень.

– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – чисто ребенок!

Элеоноре отказать не могу. Связь устанавливается просто, они готовы слушать. Что бы такое изобразить? Не одну из тех песен, что пугают моих противников точно. И что-нибудь понятное, чтобы не пришлось объяснять каждое второе слово. И не слишком агрессивное. О! Кажется, подойдет.

Когда-то помню в детстве яМне пела матушка моя,О том, что есть счастливый край,В котором жизнь – не жизнь, а рай.

Там нет ни слез, ни бед, ни бурь,А в небе чистом как лазурьНад очертаньем рек и селПарит, парит степной орел…

"Орел" Маршала вполне подойдет под мое умиротворенное настроение.

– Красивая песня, – произносит Катарина, когда стихают последние аккорды.

– Еще! – требует Элеонора. Гален кивает. Остальные тоже не против.

На этот раз кое что поживее. Одна из моих любимых песен, правда, в обработке Газманова. Авторское исполнение, которое видел по телевизору, абсолютно не впечатлило. А значит, и сейчас не смогу воспроизвести как должно.

Каждый выбирает по себеЖенщину, религию, дорогу.Дьяволу служить или пророку –Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себеСлово для любви и для молитвы.Шпагу для дуэли, меч для битвыКаждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.Щит и латы, посох и заплаты,Меру окончательной расплатыКаждый выбирает по себе…[5]

Идее вайт фью зих,Эншейде ан – со хут искан,Эйнем ден айспурхе них,Идее вайт фью зих.

Последнее четверостишие произношу на общем, так как у Газманова его нет.